Артиллерийские излишества. О странной эстетике орудий убийства

0 6

Казалось бы, что может быть функциональнее артиллерийского орудия? Ведь, по сути дела, это просто утолщенная металлическая труба, у которой один конец наглухо заварен. Однако это только так кажется! На самом деле был в истории человечества такой период, когда пушки представляли собой самые настоящие произведения искусства, которые еще и сегодня продолжают удивлять нас своим странным эстетизмом и абсолютным пренебрежением к функциональности.

Первая пушка — медный кувшин?

Когда и где появилось первое артиллерийское орудие, сказать сейчас точно невозможно. Но интересно отметить, что наиболее ранние изображения пушек мы находим в английских рукописях. Например, в библиотеке оксфордского колледжа «Крайст-Черч» находится написанный на латыни иллюстрированный манускрипт под названием «De Officiis Regum» — «Об обязанностях королей». Посвящен он королю Эдуарду III и датируется 1326 годом. В тексте есть изображение пушки в виде большой вазы или горшка желтого цвета (то есть, может быть, сделанного из меди?), лежащего на боку на чем-то похожем на козлы. Рядом с ней стоит рыцарь, который только что поджег порох с помощью раскаленного докрасна металлического прута, поднесенного к отверстию в боку орудия. Снаряд — короткая, возможно, цельнометаллическая стрела, направленная на замковые ворота. Название «пот-де-фер» переводится как «железный горшок», но мало что объясняет. Единственная зацепка — щитки «элеты» на плечах у рыцаря и глобулярный шлем. Именно тогда такие и носили. А значит, датировка рукописи сомнения не вызывает! А значит, именно тогда такая пушка была!

Артиллерийские излишества. О странной эстетике орудий убийства

24-гривенковая (152-мм) осадная пищаль «Скоропея» — ствол бронзовый, масса 3669 кг, отлита в 1590 году мастером Андреем Чоховым.

Но была ли она или нет, для нас не суть важно. Важно то, насколько она была функциональна и лишена каких бы то ни было украшений. И да, действительно, в этом плане она практически ничем от стволов современных орудий не отличается! Причем не успели еще такие орудия распространиться, как период с 1360 по 1460 год уже получил название, хотя и неофициальное, «эпохи гигантских бомбард». Люди быстро поняли, что чем пушки крупнее, тем аргументы весомее! Новые орудия на кувшины отнюдь не походили, а делались изкованых продольных железных полос, сваренных друг с другом и укрепленных снаружи поперечными обручами. Они тоже были лишены каких бы то ни было украшений. Были лишены их, кстати говоря, и существовавшие в то время метательные машины типа требюше, которые использовались при осадах замков и городов и представляли собой скрепленный металлом набор деревянных балок. Нередко их прямо на месте и выделывали. Ну что там и как при этом можно было украшать? Хотя известно, что отдельным машинам давались даже собственные имена. Получили их и огромные осадные бомбарды, вот только красоты им это не прибавило!

Лафет у них представлял собой простой деревянный короб, а то и того не было. Ствол просто укладывали на земляную насыпь, а позади него для упора возводили каменную стенку или забивали в землю заостренные бревна. Калибры у них с самого начала были просто чудовищными, а ядра обычно каменными. Например, мортира «Пумхард» (Военно-исторический музей, Вена), изготовленная в начале XV века, имела калибр 890 мм, то есть почти такой же, как и наша знаменитая Царь-пушка, отлитая Андреем Чоховым полтора века спустя. Кстати, литые орудия появились едва ли не одновременно с коваными. Например, еще в 1394 году во Франкфурте-на-Майне была отлита бомбарда калибром ровно 500 мм, причем стоила она столько же, сколько и стадо из 442 коров, а один ее выстрел оценивали в 9 коров, если продолжать считать в «живом весе»!

Артиллерийские излишества. О странной эстетике орудий убийства

И вот как раз восьминогая скоропея на стволе и сидит!

По образу и подобию церковного колокола…

И именно технология медного литья, хорошо освоенная мастерами Средневековья на изготовлении всевозможных бытовых изделий, «развязала руки» тогдашним оружейных дел мастерам! Причем техника литья не только мелких, но и «крупногабаритных» изделий к моменту появления огнестрельного оружия получила достаточное развитие, чему способствовали навыки изготовления крупных колоколов. То есть пушки стали делать по той же технологии, что и колокола, хотя состав литейной бронзы для пушек и пришлось поменять. Технология эта получила название «медленной формовки» и использовалась довольно долго. В ее основу был положен древний способ изготовления колоколов по шаблону с горизонтальной осью вращения.

При этом в первую очередь создавалась глиняная модель корпуса пушки. Для этого на деревянный круглый или граненый сердечник слегка конической формы накладывали соломенный жгут, который повторял приблизительно наружные очертания ствола. Далее формовщик руками наносил слои глины, предварительно просушивая предыдущий слой на воздухе. Первые слои состояли из жирной влажной глины, смешанной с молотым кирпичом, последние — из тонко размолотой жирной глины, смешанной с волосом (шерстью) и конским навозом. Излишек глины срезали шаблоном, повторяющим конфигурацию наружной поверхности ствола. На полученную глиняную модель прикрепляли деревянные цапфы, а также модели ручек и украшений. Последние отливали из смеси воска, сала и толченого древесного угля в специальных гипсовых формах.

Артиллерийские излишества. О странной эстетике орудий убийства

Лилия на стволе стала еще одной запоминающейся эмблемой французской артиллерии и одновременно украшением стволов ее орудий.

Изготовив модель, начинали работу над кожухом формы. Для этого модель смазывали разделительным составом, состоявшим из сала с растительным маслом. Затем наносили несколько слоев влажной смеси, аналогичной той, которую использовали в последних слоях модели. Каждый слой обязательно просушивали на воздухе. А далее на них наносили слои из густой глины до тех пор, пока не получали кожух толщиной от 175 до 300 мм (в зависимости от величины пушки). Затем извлекали модели цапф, а образовавшиеся отверстия заделывали глиной. Сверху на кожух для прочности накладывали железные обручи, продольные полосы и снова железные обручи. Места пересечения поперечных и продольных бандажей скреплялись проволокой. После этого форму просушивали на козлах, разжигая под ней огонь. Высушенную форму снимали с козел, выбивали из модели сердечник, который тянул за собой соломенный жгут, вследствие чего его можно было легко извлечь из модели, разматывая жгут.

Оставшаяся глиняная рубашка самой модели от прогрева становилась хрупкой, и ее легко можнобыло удалить. Чтобы облегчить удаление рубашки, особенно из формы пушек малых калибров, на ней при изготовлении модели вырезали по винтовой линии паз глубиной до соломенного жгута, а затем его заливали канифолью или смолой. Таким образом, после удаления (разрушения) глиняной модели внутри большой оставалась пустота, полностью передававшая очертания ствола пушки с отпечатками на внутренней поверхности всех его украшений, надписей и разных деталей.

Стержень для канала ствола пушки делали так же, как и ее модель, с той разницей, что сердечником для него служил железный прут; вместо соломенного жгута брали пеньковую веревку, а шаблон, по которому вытачивали стержень, имел конфигурацию внутреннего канала пушки.

Артиллерийские излишества. О странной эстетике орудий убийства

А можно было вписать лилии в узор на стволе!

Затем литейную форму собирали: помещали внутрь стержень и закрепляли его специальными приспособлениями — жеребейками, а также присоединяли к форме ствола форму его казенной части, которую обычно делали отдельно.

Теперь собранную форму можно было поместить в заливочную яму, что и делали казенной частью вниз, а дульным срезом ствола наружу. Пространство вокруг формы набивали сухой землей, в которой делали литниковую чашу, из которой металл поступал в литейную форму. Заливку форм, как и для всех других крупных отливок, выполняли непосредственно из печи по каналам в полу литейной. Так отливали бронзовые пушки и в западно-европейских феодальных государствах, и на Востоке, а также в Московской Руси. Например, в годы царствования Ивана III в Москве было налажено производство литых артиллерийских орудий, где работали такие литейные мастера, как некто Яков и его ученики Ваня-да-Васюк, Федька-пушечник, Павлин Фрязин Деббосис и другие.

Для того чтобы пушка была безопасной и в тоже время более легкой, казенную часть делали более толстой, а ствол снаружи — сужающимся к жерлу. Восемь дюймов сплошного металла в казенной части противостояли давлению газов сгорающего заряда, в то время как ближе к концу ствола, где давление уменьшалось, достаточно было и двух-трех дюймов. Отношение длины ствола к калибру устанавливалось таким образом, чтобы порох успевал полностью выгореть, пока ядро двигалось в стволе. В результате получилась классическая, сужающаяся к дулу пушка, которая таковой явно и останется до тех пор, пока в качестве метательного вещества используется порох.

Артиллерийские излишества. О странной эстетике орудий убийства

Об этой голове историки спорят. Существует точка зрения, что это портретное изображение Ивана Грозного. Но так ли это на самом деле точно установить невозможно.

Литые красоты и явные излишества

Восток постарался не только не отстать от европейцев, но даже превзойти их. Так, турки во время осады Константинополя в 1453 году использовали огромное орудие, изготовленное литейщиком Урбаном, калибром 610 мм. На позицию это чудовище доставляли 60 быков и 100 человек прислуги. Впрочем, самой огромной пушкой в Средние века была отнюдь не эта бомбарда и даже не легендарная Царь-пушка — творение знаменитого литейщика Андрея Чохова, каким бы впечатляющим оно нам не казалось, а пушка индийского раджи Гопола из Танжура. Желая увековечить память о себе каким-нибудь величественным делом, он приказал отлить пушку, которая не имела бы себе равных. Изготовленная в 1670 году пушка-колосс имела в длину 7,3 м, что на два метра больше Царь-пушки, хотя своим калибром она все же уступала нашему орудию. Однако поскольку пушка эта литая, то ее украсили и орнаментами, и изображениями, и надписями, в том числе отлили их даже на дульном срезе канала ствола. Столь же экзотичными были и некоторые индийские мортиры, имевшие вид сидящего тигра, с жерлом в виде оскаленной пасти.

Аналогично — то есть столь же богато — украшались и литые медные орудия для турецких фортов, преграждавших вход в проливы Босфор и Дарданеллы. Некоторые из них сохранились до сих пор, и очевидно, что все эти «красивости» на повышение их боевых характеристик никак не влияют и поэтому совершенно излишни.

Артиллерийские излишества. О странной эстетике орудий убийства

В Тридцатилетнюю войну кардинал Ришелье приказал отливать на стволах пушек слова Ultima ratio regum (лат.: «Последний довод королей»). Это и украшение, и запоминающийся слоган, и маркировка в одно и то же время — с такой надписью пушка если и пропадет, то отыскать ее будет несложно!

Впрочем, это мы так говорим сегодня, а в то далекое время украшать орудия убийства для людей было вполне естественным. Скажем, для подъема стволов и установки их на лафеты вначале использовались закрепленные на стволах кольца. Так вот крепления этих колец тут же начали «оформлять». Например, на пушке «Рижский лев» 1687 года креплением для таких колец служат фигурки двух львов, держащих передними лапами ядра. Кроме того, на стволе этой пушки имеются еще и две пары дельфинов — рукояток, обычно размещавшихся в районе цапф, причем свое название они как раз и получили потому, что их делали в форме «скачущих над волнами дельфинов», хотя этому образцу следовали не всегда. На той же пушке «Ревельский лев» два дополнительных «дельфина» оформлены в виде мифических существ-тритонов с раковинами в руках. Еще одно крупнокалиберное рижское орудие «Самсон» отличалось большим весом и потому имело четырех дельфинов, причем у двух из них были морды хищников, а два других настолько традиционны, что так и кажется, что они были взяты для этого ствола с другого орудия!

Надпись на стволе орудия гласит: «Называюсь я Самсоном Сильным и в родстве с рижскими господами. Все нечестивые да бегут от меня, а не то я их накажу».

Артиллерийские излишества. О странной эстетике орудий убийства

Пушка Типпу-султана из Индии. Понятно, что ствол, торчащий из пасти тигра, должен был устрашать противников!

Ствол орудия, естественно, тоже привлекал внимание мастеров. Его могли сделать граненым, витым, причем как с плоскими, так и с выпуклыми гранями, как, например, на бронзовых кулевринах, поднятых с английского военного судна «Мери Роз». Случалось, что всю поверхность ствола покрывали сложным растительным орнаментом. Например, так было сделано на русской 24-гривенковой пищали «Царь Ахиллес» работы все того же Андрея Чохова, и вот, глядя на нее, так и хочется спросить мастера: а зачем он все это делал? Ну какой во всех этих завитках смысл? Красиво? Ну да, красиво, но с другой стороны, подумайте, а сколько на все это уходило лишнего труда? Сколько с этим было лишней возни, хотя, с другой стороны, ведь в то время не было ни телевидения, ни ток-шоу — вот люди только этими делами и занимались, и, соответственно, поступали так, как считали нужным.

На казенной, то есть задней части орудия обычно делали прилив — винград (служивший для того, чтобы цеплять за него канат при подъеме), который напоминал либо виноградную гроздь, либо сосновую шишку, а мог быть сделан и в форме кольца. Хотя бывало и так, что его отливали в виде совершенно непонятной с точки зрения практического смысла детали. Например, на пушках «Ревельский лев» и «Маленькая кошечка», сохранившихся до нашего времени, эта деталь имеет вид человеческих голов, причем явно портретного сходства. Орудие «Ревельский лев» было изготовлено в 1559 году мастером Карстеном Миддельдорпом по заказу ревельского магистрата, и относительно личности мастера ничего определенного сказать нельзя: «Лев» — единственное известное его орудие, дошедшее до наших дней. Однако, Карстен Миддельдорп — имя явно немецкое, и в то же время на пушке изображен человек явно восточноевропейского облика, одетый в шапку с меховой опушкой. Именно такие шапки характерны для изображений московитов на европейских гравюрах XVI–XVII веков, так что, может быть, здесь изображен московит?

Артиллерийские излишества. О странной эстетике орудий убийства

Ствол 18-фунтовой (140-мм) рижской пушки «Большой Дракон», бронзовый. Масса 2757 кг, отлит в 1618 году в Риге. Настоящее произведение литейного искусства.

Внимательное изучение деталей показывает, что шапка имеет параметры, достаточно близкие к шапке Мономаха — головному убору русских царей, а вокруг шеи прослеживаются детали, напоминающие бармы. Наконец, лицо изображенного имеет значительное сходство со знакомым всем образом царя Ивана IV. Внешний облик Грозного известен по нескольким западноевропейским гравюрам и портрету из Национального музея в Копенгагене. Так что вполне может быть, что в данном случае мы сталкиваемся с еще одним, причем скульптурным, изображением этого государя. Однаковозникает вопрос: что могло послужить источником для подобного портрета, а главное — зачем мастер поместил его на торце вместо винограда? Не проливает на это свет и надпись, сделанная на стволе:

«Львом меня назвал

Ревельский магистрат,

Чтоб его врагов

Разгромил бы я,

Тех, кто не желает жить в мире с ним.

В 1559 году отлил меня Карстен

Миддельдорп — это правда».

Хочется подчеркнуть, что никакой новацией это не являлось. К примеру, у французской пушки, датированной 1508 годом, виноград имел вид собачьей головы, а у пушки 1535 года — человеческой. Интересно, что уже тогда некоторые мастера вполне могли считаться «рационалистами» своего времени — хотя и на свой «современный» манер. Например, на стволе пушки «Большой дракон», отлитой в Риге в 1668 году, были два дельфина, и точно такой же дельфин, по этой же форме, был укреплен на казенной части ствола вместо винограда. То есть это было явно сделано экономии ради, чтобы таким образом не делать лишних форм.

Артиллерийские излишества. О странной эстетике орудий убийства

А пушка с английского корабля «Мэри Роз», поднятого со дна моря, имеет красивый витой ствол — совершенно явное излишество. На боевые качества это не влияло, но… почему бы и не отлить?

Впрочем, различные фигуры украшали не только виноград. Очень часто их отливали заодно со стволом, вернее, на стволе, и тогда они служили своего рода объяснением названия, данного этой пушке. Так ствол пищали «Лев», отлитый из бронзы в 1590 году, у дульного среза имел литое утолщение и литой растительный орнамент, а дальше скульптурное изображение льва и надпись «Лев». На казне была также сделана литая надпись: «Божиею милостию повелением государя царя и великого князя Федора Ивановича всея Руси сделана сия пищаль Лев лета 1590. Делал Ондрей Чохов». На средней части ствола — дельфины и цапфы. Пищаль находилась на вооружении города Пскова и применялась в боях под Нарвой в 1700 году, где была захвачена шведами, но потом все же возвращена на родину в 1778 году. Точно таким же образом была декорирована и пищаль «Скоропея», также работы Чохова, так что в данном случае мы, возможно, имеем дело со своеобразным «авторским стилем» того времени.

Интересно, что надписи, выполнявшиеся на стволах красивым шрифтом, содержали имя создателя пушки не всегда, а вот их название обычно указывалось. «Меня назвали «Красным львом». Железным ядром бью врага», — читаем мы на еще одном из орудий Санкт-Петербургского музея артиллерии. А вот и другая надпись: «Меня назвали «Горькая смерть», поэтому я разъезжаю по всем странам, не щажу ни бедного, ни богатого, в кого попадаю — мне все равно».

Артиллерийские излишества. О странной эстетике орудий убийства

Ствол 6-фунтовой (95 мм) ревельской пушки «Красный лев» (1559 г.) украшает литовский герб «Погоня».

Иногда принадлежность того или иного орудия можно определить не только по нанесенному на его ствол гербу или соответствующей надписи, но и по имеющимся на них эмблемам и изображениям. Например, при Людовике XII на стволах изображался дикобраз (символ короля), а при Франциске I — свернувшаяся саламандра. В Тридцатилетнюю войну кардинал Ришелье приказал отливать на стволах пушек слова «Ultima ratio regum» (лат. «последний довод королей»). С тех пор кто только эти слова ни произносил, причем по самым разным поводам! Однако изначальное их значение остается все тем же: когда люди не прислушиваются к доводам дипломатов, вместо них начинают говорить пушки. Позднее, и опять же во Франции, литейщики стали отмечать калибр орудия, делая на стволе барельеф с изображением животного: петух изображался на стволах 12-го калибра (французская мера калибра соответствует весу ядра в фунтах, то есть 12-й калибр соответствует примерно шестикилограммовому ядру), химера — на стволах 16-го, лев — 24-го.

Постепенно стволы орудий становились все более гладкими, а значит, и технологичными и уже не украшались накладными орлами, грифонами, саламандрами и гирляндами из аканта или дубовых ветвей. Но и после, например, те же «дельфины» на русских орудиях типа «Единорог» имели вид этих мифических животных, хотя никаких особых боевых качеств это им не сообщало, а если уж речь шла об опознавании, то опознать именно единорога было нетрудно по специфической форме его ствола. А на Востоке, в частности в Японии, пушки отливали и в виде рыб, и мифических чудовищ и в тоже время весьма рациональным образом выделывали их из просверленных бревен, обмотанных для прочности веревками из ротанга. Конечно, ядрами такие «пушки» стрелять не могли, но картечью в упор на очень близком расстоянии они и в самом деле стреляли.

А потом наступило время машинного производства орудий, и от их украшательства поневоле пришлось отказаться…

Статья была опубликована в июньскомномере журнала «Наука и техника» за 2015 год

Источник: naukatehnika.com
Оставить комментарий

Мы используем файлы cookie. Продолжив использование сайта, вы соглашаетесь с Политикой использования файлов cookie и Политикой конфиденциальности Принимаю

Privacy & Cookies Policy