«Что же изменилось?»: Роман Носиков объясняет реальный срок для Навального
Защита Алексея Навального на сегодняшнем суде по замене ему условного срока на реальный была выстроена по законам, которые работают в отношении всего, к чему прикасается блогер, — по законам позора и стыдобищи.
Сперва Навальный объяснил свои неявки к инспектору ФСИН тем, что у него, как в школе, — справка по болезни, по которой можно было физ-ру прогуливать.
Затем этот блогер, превозмогший, по его словам, яд «боевого отравляющего вещества массового поражения» в трусах, пожаловался на условия в СИЗО, которые, дескать, плохо сказываются на его здоровье.
После он вообще заявил, что невиновен, а дело сфабриковано, сославшись на… решение Европейского суда по правам человека. В этот момент Навальный взял и подменил предмет рассмотрения, да еще наврал суду о том, что Страсбург его якобы оправдал — хотя тот вообще не имеет таких полномочий. Напомню, что ЕСПЧ только выяснил, были ли в отношении Навальных допущены нарушения в области прав человека, и установив, что были, — назначил компенсацию. Этим полномочия Страсбурга и исчерпываются.
Затем снова речь зашла про отравление, про трусы и, почему-то, про Ярослава Мудрого с Александром Освободителем. Попутно Навальный заявил, что в России подорожали макароны, и потребовал немедленного освобождения.
Тем временем к суду слушать про трусы и макароны, а также символизировать всемирную поддержку, приперлись послы около двух десятков государств. Не стесняясь того, что это уже явное и неприкрытое вмешательство во внутренние дела России, нарушение Венской конвенции и давление на суд.
По сути, такое поведение дипсотрудников вполне может служить поводом для объявления их персонами non grata и высылки из страны. Иностранные дипломаты вытерли ноги о международное право и российский суверенитет, поведя себя как белые господа в Африке, — что, к слову, вызвало у навальнистов совершенно холуйский восторг.
В довершение ко всему, на суде внезапно выяснилось, что Алексей Анатольевич имел в общей сложности 50 (!) нарушений режима условного освобождения, включая неявки к инспектору, административные нарушения и так далее. То есть этот блогер, получая в течение нескольких лет не только донаты на свой кошелек, но и многомиллионные компенсации от российского государства, присужденные ему ЕСПЧ, клал на это государство молодецкий прибор — и в ус не дул.
Теперь, после приговора, Навальный наверняка вполне искренне не понимает, что вообще произошло и почему на этот раз все оказалось иначе. Раньше же было можно, так почему сейчас вдруг стало нельзя? Ему это кажется нечестным, несправедливым.
Более того, примерно те же самые настроения витают и в головах его поклонников. Что поменялось-то? Им непонятно. Ведь Навальный — все тот же, занят все тем же, и Россия — та же самая, что была всегда. Все как всегда.
Почему же теперь — строго по закону?
И вот это стоит обсудить отдельно.
На вопрос «Что же изменилось?» у меня есть два простых ответа. Во-первых, изменился сам Навальный. Он перешел черту, которая отделяет политическую клоунаду за биткоины от реального вредительства в интересах иностранных центров силы. В связи с этим статус блогера был пересмотрен, и он с неприятным удивлением обнаружил себя в правовом поле Российской Федерации, от которого давно отвык.
Во-вторых, долгожданные перемены наступили и в самой государственной системе. Теперь в ней не принято считать, что в России могут существовать эксклюзивные граждане, которых допустимо бесконечно баловать, если они политически удобны.
Ведь сам по себе Навальный — прохиндей с двумя условными сроками, оборзевший настолько, что начал публично оскорблять ветеранов Великой Отечественной и вовлекать детей в массовые беспорядки, — стал возможен только как продукт «врезок» в нашей государственной системе. Я не знаю другого способа получать один за другим условные сроки — и при этом плевать на условия их отбывания.
В каком-то смысле, Навальный был результатом блуда государства с оппозицией, совершенного ради аппаратных игр. Если бы коррупция была мамой, а двуличие — папой, то вот такой у них был бы ребенок. Эти «родители» вели его по жизни, опекали, воспитывали, кормили и следили, чтобы с ним ничего не случилось. Результат — вот он. Орет на прокурора, на суд, на свидетелей. Ничего не стесняется. Хамит и лицедействует.
Хорошо, что блуд, наконец, прекратился. Настала пора всем жить честно.
Автор: Роман Носиков