Самая знаменитая бескровная русская дуэль из-за женщины

Русская «дуэлемания», достигнув пика в начале XIX века, во второй половине того же столетия пошла было на спад. Но невольно вмешался император Александр III, которому надоели нападки на офицеров со стороны «всяких там писак». Конечно, об этом не говорилось прямо, и легимитизация дуэлей прошла под видом императорского указа (1894г.) о «правилах разбора ссор в офицерской среде».

Царь немного просчитался: фактически неизвестны дуэли между офицерами и «писаками», зато российское офицерство принялось деятельно стрелять друг в друга по любому поводу. Но и «писаки» не отставали!

«И ходит поэт с пистолетом»…

Правды ради, надо сказать, что дуэли (точнее, вызовы на дуэль) среди пишущей братии серебряного века русской литературы чаще всего заканчивались ничем. Но вот сколько дуэлей должно было состояться (перечислены случаи, когда соперники посылали друг другу вызов, но впоследствии или мирились, или одна из сторон извинялась):

• Андрей Белый ─ Вал. Брюсов;
• Андрей Белый ─ Александр Блок;
• Мих. Кузмин ─ С. Шварсалон (Кузмин отказался стреляться с далеким от литературы евреем и тот избил его прилюдно);
• Б. Пастернак – Ю. Анисимов;
• Осип Мандельштам – Велемир Хлебников.

Как и «кузминская», последние «дуэли» были вызваны антисемитизмом другой стороны, но тут дело обошлось извинениями без мордобития.

Это же скольких стихов сегодня могли бы не учить школьники!

Особняком среди этих несостоявшихся поединков стоит вызов Владимира Ходасевича юной Мариэттой Шагинян. Она хотела драться с ним не на пистолетах, на рапирах (!), «за то, что Ходасевич плохо обращался с женой». Хладнокровный Ходасевич сказал, что с «девочками не дерется», но подружился с будущей писательницей. Любопытно, что до этого они и знакомы-то не были, и Шагинян сочла, что Ходасевич некорректно ведет себя с женой чисто по слухам.

И только в одной из дуэлей поэты стрелялись «по-взрослому».

«Дело Черубины»

Если даже основываться на самого рассказе Волошина, надиктованного Т. Шохиной в последние годы жизни, Елизавета Дмитриева была довольно цинично использована 32-х летним тогда Максимилианом. Редактор журнала Маковский слишком любил печатать стихи и переводы Гумилева и Анненского, с ходу забраковав искренние стихи, которые прислала неизвестная ему юная женщина. Волошин был идейным противником «акмеизма» и эстетических идей 23-летнего Гумилева, поэтому взялся за дело лично.

Основываясь все на том же, комплиментарном, конечно же, к «своей стороне», рассказе Волошина, можно понять, как два талантливых человека создавали ночами и вечерами «Черубину де Габриак».

Поэтические тексты должны были стать красивыми, стильными и удовлетворяющими спрос. – Чего нет на «поэтическом рынке» и что будет пользоваться спросом? – конечно же, исступленный католицизм и трагическая любовь к Христу! – Вот это и наполнит тексты!

─ Как-то вот так, как розыгрыш с целью публикаций и гонораров, развлекались Волошин с Дмитриевой. Конечно, поскольку оба были талантливы, тексты получились страстными и красивыми. И Маковский «повелся». Не только стал публиковать таинственную и роковую (постоянно грозившуюся уйти в монастырь!) Черубину де Габриак, но и влюбился в неё заочно, посылая огромные букеты и даже ценные подарки. Против чего Волошин возражал: «эти траты издателя могли сказаться на гонорарах!» (М. Волошин, Т. Шохина, «Дело Черубины..»).

Довольно цинично? Да и вся любовная история Маковский – Черубина, чем-то напоминает современное «разводилово и кидалово» на сайтах знакомств. Маковский очень хотел встретиться с таинственной незнакомкой. Дмитриева и Волошин, веселясь, сообщали, где он может её увидеть и.. ─ «угадайте, в каком я наряде! О нет, это была не я, я стояла рядом, но как вы могли подумать, что я настолько некрасива, как та дама с муфтой!».

Большинство пишущих о предпосылках этой дуэли делают упор на то, что Гумилев был якобы влюблен в Дмитриеву и даже (по словам самой поэтессы) несколько раз «отчаянно» предлагал ей выйти за него замуж. И разъярился. Узнав, что «Черубина» жила у Волошина.

Конечно, то, что Гумилев знал Дмитриеву (у меня лично его страстное желание жениться вызывает сомнение, не еще ли одна это мистификация, в те времена у них был страстный «надрыв» в отношениях с Ахматовой, слишком уж он любил «Аню Горенко») и не знал, что это «Черубина», свою роль сыграло. Гумилев был не из тех, кто мог спрятать гордость в карман. Но гораздо больше влияния на решимость стреляться с пяти шагов, по моему мнению, оказало то, что интрига явно преследовала корыстные интересы. В частности, её жертвой стал Анненский, ─ у него было уже нехорошо и со здоровьем, и с финансами, а влюбленный в Черубину Маковский предпочитал печать её стихи, отказывая маститому поэту.

«Убит уже невольник чести? – нет-нет, рука ещё дрожит!»

Понятно, что такая веселая мистификация не могла долго являться «тайной спецоперацией» против журнала «Аполлон» и его редактора (а так же и против ряда поэтов). По общепринятой версии, сама же «Лиля Дмитриева» и проболталась ─ «но это только между нами» ─ поэту и переводчику Иоганну фон Гюнтеру (немцу, тоже работавшему в «Аполлоне»). Но есть и мнение, что завеса тайны для литературных кругов была слишком «прозрачна» — стиль Волошина всё же узнал Михаил Кузмин.

Поводом к дуэли якобы послужило то, что Гумилев нелестно отзывался о Дмитриевой, как о женщине. Но эта версия не убедительна сразу по ряду причин:

• фактически не существует доказательств, что Гумилев вообще мог плохо говорить о женщинах;
• так любил он Елизавету Дмитриеву и «страстно звал замуж» или «гнусно ругал»?
• крайне негативный отзыв о Дмитриевой дал сам Маковский, когда впервые с той увиделся-таки по окончании мистификации (вот, кстати, за описание Маковским Дмитриевой на дуэль бы можно было вызвать: «толстая, с ужасным ртом из которого торчали клыки»);
• ряд исследователей отмечает, что Гумилев мог бы опровергнуть сплетни, но решил этого не делать;
• при пощечине, которую Волошин, «как меня учили», влепил Гумилеву в фойе Мариинки, присутствовал Иннокентий Анненский.

Почему я упомянул Анненского? Да потому, что он стал единственной жертвой состоявшейся 9 ноября 1909 года дуэли Гумилева и Волошина.

Дуэль намечалась суровой и должна была проходить по всем правилам – по два секунданта, Черная Речка (рядом с местом, где был убит Пушкин), по два известных секунданта у каждого:

• Мих. Кузмин (поэт, со стороны Гумилева);
• Е. Зноско-Боровский (шахматист, со стороны Гумилева);
• граф А. Толстой (со стороны Волошина);
• искусствовед и художник, абхазский князь А. Шервашидзе (со стороны Волошина).

Всё очень серьезно. Секундантам с трудом удалось уговорить дуэлянтов стреляться не с пяти шагов, а с пятнадцати (тоже крайне мало). Но спасла положение питерская грязь: пробираясь к месту дуэли сквозь сугробы мокрого снега, Волошин потерял калошу, а драться без неё категорически отказался.

И очень долго князь, граф, поэт и шахматист искали эту калошу, ─ а Гумилев, подозреваю, давил в себе смех, пришедший на смену злости. Когда дуэлянты все же стали к барьеру, Гумилев выстрелил в воздух. Но не отказался и тут испытать судьбу: из-за того, что первый раз у Волошина была осечка, потребовал, чтоб тот стрелял второй раз. И мужественно выдержал выстрел. М. Волошин по его же воспоминаниям, стрелял, чтоб ни в коем случае не убить – и тут его воспоминаниям веришь.

Однако больше поэты не разговаривали. За исключением мимолетной встречи в 1921 году, о которой известно со слов Волошина. А результатом их дуэли стала лишь надолго (если бы не потрясающей силы стихи ─ могла бы и навсегда) прилипшая в Волошину кличка «Вакс Калошин». А вот результат у мистификации «Черубина» был печальнее – через несколько дней после разоблачения и дуэли умер Иннокентий Анненский, чьи стихи Маковский прекратил печатать, чтоб освободить место в журнале для «пылкой таинственной католички».

Статья написана специально для канала «История», автор: Илья Кулагин

Делитесь этой статьей в соцсетях с друзьями. Поддержите проект, подписывайтесь на Яндекс.Дзен-канал «История» (https://zen.yandex.ru/history_world)