Техасский прецедент – американская трагедия: революция и контрреволюция

После того, как штат Техас взял под свой контроль участок границы с Мексикой, а президент Байден неудачно попытался использовать силу для возвращения контроля над границей федеральному центру, США раскололись примерно пополам: на штаты, поддержавшие Техас и штаты формально сохранившие верность центру.

Впрочем, с течением времени всё сильнее заметно, что даже те, кто публично Техас не поддержал, далеко не всегда стремятся заявить о своей поддержке Байдена.

Американцы, которые уже восемь лет оценивают ситуацию в своей стране, как преддверие гражданской войны, назвали ситуацию в Техасе аналогом блокады форта Самтер. Забывшим напомню, что бомбардировка форта Самтер стала первыми выстрелами Гражданской войны 1861-65 годов в США. До неё вооружённое противостояние ещё могло разрешиться миром – штаты обладали правом на сецессию и у Вашингтона не было формального повода начинать войну против Конфедеративных Штатов Америки (КША).

Большая часть военных гарнизонов, расположенных на территории КША, либо перешла на сторону Конфедерации, либо была выведена на Север. Линкольн при вступлении в должность обещал войну против КША не начинать, но возник спор вокруг федерального имущества (в том числе военного). В подавляющем большинстве случаев оно отошло к южанам явочным порядком и они был готовы его оплатить.

Историки до сих пор спорят, было ли упрямство майора Андерсона, командовавшего неполной сотней человек гарнизона форта Самтер спланированной провокацией, легитимировавшей в глазах населения Севера войну, к которой правительство Линкольна в любом случае готовилось, или случайным стечением обстоятельств. Но так или иначе, именно бомбардировка форта Самтер была использована Линкольном для объявления южных штатов в состоянии мятежа и объявления набора 75-тясячной армии.

Как видите, американцы оценивают ситуацию в Техасе, как ожидание первого выстрела новой гражданской войны. Но между кем и кем эта война может начаться? Активисты ЛГБТ*, различные экологи и сторонники «позитивной дискриминации» белых мужчин слишком слабы и разрознены, чтобы без помощи государства представлять серьёзную угрозу для своих политических оппонентов. Все их успехи достигнуты в условиях, когда государство, силой своей власти, нейтрализовывало полицию или вовсе принуждало её защищать ущербных от нормальных. Они могут составлять крикливую уличную массовку, но никак не армию одной из сторон в гражданской войне.

Демократическая партия и команда Байдена лишь прикрывается политическими и физическими извращенцами, опирается же она на другую силу, которой служит и интересы которой представляет.

Когда республиканцы говорят, что демократы пытаются создать в США однопартийную систему, захватив все ветви власти при помощи изменения баланса избирателей, они, безусловно, правы.

Но сами республиканцы хотят того же, только для себя. Если в XIX веке одна из сторон Гражданской войны была готова просто отделиться и только вторая стремилась любой ценой сохранить единство Союза (что делало сползание в вооружённый конфликт вероятным, но не обязательным), то сегодня обе стороны хотят сохранить единство США, но под своим руководством, а это резко увеличивает опасность гражданского конфликта, не оставляя места для компромиссов.

Гражданские войны Нового времени, как правило являются преддверием или результатом революционных изменений, их начинают либо революционеры, ради перемен, либо контрреволюционеры против перемен. Войну Севера и Юга не случайно начал Север. Консервативный Юг готов был отделиться и сохранить свою культуру и свою экономику. Более того, Гражданская война не намного ускорила освобождение рабов, но намного ухудшила положение освобождённых, разрушив экономику Юга, в которую они были вписаны. Большинство политических деятелей и ведущих общественников Юга также выступали за освобождение, но не революционное, а эволюционное, позволяющее сельскому хозяйству Юга и самим освобождённым приспособиться к новым экономическим отношениям.

Но Северу была не нужна экономика Юга. Ему для роста были необходимы ресурсы южных штатов. Север представлял быстро растущий промышленный капитализм, отрицающий капитализм традиционный. Промышленный капитализм в момент своего становления в принципе разрушает любую традицию, поскольку ему необходимы трудовые ресурсы. Получить же эти ресурсы можно только из традиционных секторов экономики, за счёт её разрушения. Поэтому в первые десятилетия или даже столетия своего развития, промышленный капитализм крайне революционен.